- Я могу продезинфицировать твою рану.
Тиль замер на полуслове. Он не мог понять, показалось ли ему, или же пленница и правда что-то сказала.
-Э? Иржи, ты что-нибудь слышал? - от безысходности парень обратился к псу, надеясь на более острый звериный слух. Собака смерила хозяина недовольным взглядом, и, сделав вид, что взмахивает отсутствовавшим у него хвостом, прошествовала к рыжей. Невзирая на видную и не понаслышке знакомую ему нелюбовь девушки к животным (Дитрих решил, что в этой семье не любят зверей в принципе, хотя его немного смущало, что семейный ресторанчик был при этом вегетарианским), Иржи принялся зубами стаскивать с ее рук китель, но рукава были завязаны слишком крепко, чтобы путы можно было просто сорвать.
Тем временем, не отрывая напряженного взгляда от этой сцены, Тиль снял сапоги, протер рукой стопу, задумчиво лизнул оставшиеся на пальцах кровавые пятна и, кряхтя, поднялся. Балансируя на одной ноге, он пропрыгал к все еще связанной девушке, выглядя при этом крайне смешно и нелепо, и, подхватив по пути так и не использованный той нож, опустился на корточки, хотя одну свою ногу он продолжал держать в воздухе, и решительным движением разрезал ткань кителя.
Ловко подхватив освобожденные руки девушки, он несколькими движениями помял их, и, не почувствовав никаких изменений - он думал, что если бы запястья Изольды были сломаны или вывихнуты его повязкой, то он бы ощутил это сквозь ее тонкую кожу - спокойно отпустил.
-Я делаю это на твой страх и риск, - сказал Тиль, обращаясь к Иржи. - Если она сейчас начнет плакать, кричать и кусаться, виноват будешь ты. Ты что-то мне сказала, Изольда? Я не расслышал, - наконец обратился он к освобожденной девушке, улыбаясь так, словно минуту назад закончил пить с ней чай, а не избил и связал. Хотя было ли это избиением? - Знаешь ли ты, что это был мой единственный пиджак, м? - он не знал, как по-английски будет "китель".
Иржи тем временем резко дернулся к лицу рыжей и лизнул, а затем предусмотрительно скрылся где-то в коробках, ожидая бурю негодования.

Сказать, что Тиль был огорчен - ничего не сказать. Сильнее всего его злила симпатия Иржи к этой вот неприветливой даме. Парень не мог и предположить причину такого тепла, не получавшего никакой отдачи, и попросту сгорал от ревности, дико и бессильно злясь.
Проводив пса злобным взглядом, он еще более злобно уставился на освобожденную девушку, всем своим видом выражая боль и негодование.
-Ты можешь две-три минутки просто спокойно посидеть здесь, никому не мешая и не поднимая лишнего шума, пока я схожу за аптечкой?
-А тебе кажется, у меня есть выбор?! Что мне, на одной ножке отсюда прыгать, как балерине? Или сколотить из подручных материалов санки и запрячь это чертово грязное йети, а потом выйхать в таком виде из твоего дома, на радость папаше, брату и посетителям?! Конечно, я буду сидеть тихо, черт возьми, - заключил Дитрих, опять проводя рукой по ноге и слизнув кровь. Он вдруг вспомнил, что очень хочет есть. - И не могла бы ты бутерброд захватить, пожалуйста? А... два бутерброда, - метнув недовольный взгляд в завалы коробок, откуда доносилось собачье дыхание, добавил Тиль, и вдруг вздохнул, изрядно погрустнев.
-Что ж делать-то теперь?... - обреченно потянул он, беря таки в руки предложенный ему альбом и принимаясь без интереса рассматривать его, полностью занятый своими мыслями. - Что ж делать?... Вечер же. Не успею...
Иржи высунул нос из своего пыльного логова, покосился на Изольду, ободряюще гавкнул хозяину и снова скрылся. Судя по звукам, ему там было вполне хорошо и уютно. Чего нельзя было сказать о несчастном, изрядно замученном всей этой историей Тиле, который впервые за долгое время ощутил желание лечь на подушку и накрыться одеялом с головой, спрятавшись от вредных товарищей, рыжих девушек, матерей и торшеров как можно дальше.

-Наверняка обычно в таких случаях ты просишь своего пса зализать рану, а потом обматываешь ее куском, оторванным от своих лохмотьев.
-У меня не было еще никогда таких случаев, чтоб тебя тойота задавила! - огрызнулся Тиль, провожая девушку злым взглядом.
Когда за рыжей в который раз закрылась дверь, парень сплюнул сквозь зубы, почесал затылок и откинулся на спину, раскрыв альбом, как единственную возможность хоть чуть-чуть себя развлечь.
Он без особого интереса просматривал семейные и не очень фотографии, равнодушно взирая на блеклых, веселых людей. Правда, в какой-то момент он вдруг даже ощутил желание растрогаться и поскучать по когда-то любимой маме, но быстро отогнал эти мысли, уставившись для разнообразия на небольшую фотокарточку, с которой светилась улыбка Изольды этак шести-семи летней свежести, достаточно счастливая и открытая, чтобы даже этот парень, умилившись, ухмыльнулся.
Глядя на это детское лицо, Дитрих подумал, что время сильно портит людей, и что раньше эта дама явно была симпатичней.
Он чувствовал, что навязчивая и излишне героическая девушка сильно раздражает его, но в то же время не мог избавиться от мысли, что она странно - и слишком - добра, особенно после того инцидента с матерью и напуганным Иржи.
Не то чтобы Дитрих был склонен, или хотя бы способен пускаться в романтические размышления, но именно в этот момент он вдруг почувствовал благодарность - и разозлился сам на себя, решив выпустить пыл на подкравшемся к хозяину Иржи.
Таким образом, когда рыжая вернулась на чердак, Тиль, с тихим, раздраженным, гортанным рыком, пытался укусить пса за нос, с целью откусить, а тот весело отбивался, воспринимая все как игру.
-Вот твои бутерброды. Только чур кекс не трогать, это я себе...
-Я не ем сладкое, - небрежно и вскользь бросил Тиль, словно медведь после затянувшейся спячки уставившись на еду.
Двумя пальчиками придержав все, что могло обладать сладким вкусом, парень скинул остальную бакалею прямо на пол, локтем не давая собаке начать трапезу, галантно вернул кекс на блюдо, протянул Изольде, и набросился на свою часть, с теми же манерами, что и его пес.
-И не говори, что я не благодарный! Я даже почти не тронул твой чертов кекс, - взволнованно протараторил парень, боясь, что жадный питомец ничего ему не оставит.
В дальнейшем Тиль был слишком занят набиванием живота, чтобы слушать или смотреть по сторонам. Однако, едва почувствовав прикосновение к раненой ноге, немец резко дернул ею, едва не заехав Изольде по подбородку, и возмущенно произнес, благодаря набитому рту еще более неразборчиво, чем обычно:
-Охвенера?! Я сбелаю эдо сам!
И продолжил с аппетитом пожирать разноцветное пюре, в которое превратились несчастные бутерброды.

-Тебя что, собаки воспитали? Как Маугли?
Эта фраза настолько развеселила Тиля, что он подавился куском бутерброда, сильно закашлялся, но, к счастью, смог справиться с этой проблемой без особых неприятностей.
-Ты не представляешь, насколько ты сейчас неправа! - мерзко хихикая, почти что крикнул парень, загребая немного бутербродной кашицы в руку и поворачиваясь к девушке лицом. - Очень неправа, я, так сказать, апельсинка от осинки.
Он слышал эту фразу о себе от одного английского джентльмена, приезжавшего в гости к его отцу, и запомнил на всякий случай, чтобы блистать в обществе.
Потянувшись за новой порцией еды, он вдруг обнаружил под рукой зияющую пустоту и гневно уставился на Иржи. Пес, поняв, что хозяин в гневе, выгнулся, преданно заглядывая в глаза, но тяжелая рука немца все равно опустилась на его голову, нанося легкий, почти ласковый удар.
-Ты что, все съел? А обо мне ты подумал, волосатая морда? Тут я в первую очередь пропитание добываю, постыдился бы.
Тиль собирался продолжить отчитывать друга, что всегда приятно тешило его самолюбие, но прервался, напуганный неожиданно раздавшимся медным звоном.
Вздрогнув и приготовившись защищаться, парень резко обернулся к источнику звука, принял угрожающую позу и инстинктивно занес кулак, но тут же медленно опустил его, сменив испуганный гнев на недоумение.
Изольда стояла перед ним, наконец-то прервав мучения старого детского стульчика, который было даже почти жалко, и как-то странно пялилась на его тело. Задумчиво окинув себя взглядом, Дитрих не заметил ничего необычного: татуировки на месте, украшения тоже, Принц Альберт вроде не вывалился, ну, конечно, торс был немного неопрятен, но он ходил полуголым уже долгое время и вряд ли девушка могла заметить его грязь и волосистость только сейчас.
-Ты что, припадочная? - с вызовом поинтересовался Тиль, отчего-то закрываясь от пожиравшего его взгляда. - Чего вскочила? С ума сошла? Или вспомнила, что утюг не выключила?
Тем временем Иржи незаметно подполз к рыжей и единым ловким движением собрал упавшие остатки кекса и съел, а потом резво метнулся за спину хозяина, ожидая бурю негодования.
Тиль хотел было развернуться и еще наподдать за то, что пес не подумал поделиться, но почувствовал легкую слабость и вспомнил, что так и не занялся ногой.
Дотянувшись до дезинфицирующего средства, парень смочил им вату и принялся протирать стопу, мысленно сетуя на то, что сперва бы помыть.
Интересующий его вопрос "да что с тобой?" едва было не вырвался, но немец решил не начинать философских бесед и предоставить девушке возможность рассказать все самой.

Парень скользнул по Изольде нерешительным взглядом, словно думая: "А стоит ли говорить ей это", но, на самом деле, просто выбирая между желанием подшутить и потребностью в ванне.
Если бы он сейчас начал нести какую-нибудь размазанную ахинею о тайных значениях его татуировок и удивительной биографии Принца Альберта, рыжая вполне могла посчитать его сумасшедшим и разорвать хрупкое перемирие. И черт бы с ним, с этим перемирием, если бы только Дитрих мог уйти. Не санки же, в самом деле, строить? Да и не хватало еще загнуться от чего-нибудь... Он не знал, от чего можно "загнуться" в его положении, но был твердо уверен, что отчего-нибудь да можно.
Поэтому, снисходительно улыбнувшись и с гордым выражением заглянув в глаза собеседницы: дескать, совсем ты, мать, на аллегориях помешалась, он произнес:
-Конечно, имеет! - и с огромным трудом удержался от смены эмоций на лице, продолжая щекотать рыжую заговорщицким взглядом, хотя и недоумевал, что заставило его невольно отклониться от принятого только что решения. - Да только нам нельзя рассказывать кому попало о нашем ордене. Вдруг ты - враг? Ведь на твоем лице не написано, какая ты!
И, многозначительно поведя бровью, он уставился на свою ногу, невольно выпучив от удивления глаза и укусив себя за излишне болтливый язык. Иржи, прочувствовав эмоции хозяина, как-то странно посмотрел на Изольду, словно говоря: "Смотри, красавица, ты многого о нас не знаешь, гав!" и подошел к Тилю, кладя морду ему на колено.
Немец тем временем делал вид, что очень занят своей раной. На самом деле он пытался решить, что делать дальше. Как известно, никакого смысла в его "неформальностях" не было, равно как и меры, а про "орден" он начал нести просто так, в шутку, интересуясь реакцией собеседницы, и пользуясь фэнтезийным очарованием своей нестандартной внешности. Продолжая осматривать поврежденную ногу, он постарался придать себе самый праздный вид, и, не поднимая глаз, произнес:
-А, вообще-то, у меня есть основания думать, что ты "наша", хексе, из-за той истории с твоим колдовством. Или станешь нашей. Только я уверен, что не "черная", а, какая-нибудь... - он вдруг забыл слово "красная", и, помолчав минуту, решил использовать синоним. - Алая! Да?
Иржи фыркнул и дернул лапой. Он снова умудрился заснуть.

Чем больше она говорила, тем лучше Дитрих понимал, насколько страшную ошибку сейчас совершил. Продолжая пялиться на свои ноги, парень предпринимал жалкие попытки продумать дальнейшие действия, но, прекрасно понимая, что хитростью ничего у него не получится, решил разозлиться.
-То есть как это "Кассандра де Виль"?! - с неподдельным гневом взревел немец. - Так-то ты отвечаешь на чужую искренность? Значит, ты вообще не говорила мне ни слова правды?
Чем больше Тиль говорил, тем сильнее распалялся и тем справедливее и искреннее казался ему собственный гнев.
-И что значит "специально"? В отличие от тебя я не собирался говорить тебе ни слова лжи! - он едва не осекся. - А ты...
Тут он замолчал, с выражением искреннего негодования на лице и страшной, пусть и запоздалой мыслью в голове.
"Она сказала "Бутон ордена Алой Розы". Какой еще бутон? Какой еще орден?! Что за дьявольщина творится в этом городе? Куда. Я. Попал?"
Продолжая смотреть в мрачное лицо собеседницы, он сам помрачнел и решил разобраться.
-Как меня угораздило что? - начал он с агрессивной грубостью, нервно дергая все еще сладко спавшего Иржи за ухо. - Оказаться втянутым в это? А зачем тебе такая информация?
Он поднялся, и, хромая, подошел к девушке. Намеренно дыхнув ей в лицо, Тиль крепко схватил ее за ворот футболки и, заглядывая в глаза, громко прошептал.
-Хочешь использовать мою неопытность в этом деле, да, Бутон? Я не успел многого узнать - только то, что обсуждали те двое, - он решил, что его знание этого лучше спустить на невинно подслушанный ночью разговор. - Но я знаком с военными правилами и не сдам информацию врагу. А ведь ты враг...
-Впрочем, на самом деле, я так не думаю, - с обыденным видом поправив задравшуюся футболку девушки и отковыляв в сторону, продолжил Тиль, отворачиваясь к стене. - Вне полевых действий мы не должны относиться друг к другу так предвзято, и я все еще надеюсь на твою помощь.
Сделав несколько неловких шажков в сторону и негромко пожаловавшись самому себе на боль, парень присел на кучу хлама.
-Если говорить совсем уж откровенно, я ничего не знаю. Конечно, я слышал разговор об "орденах" и "бутонах", или что-то вроде этого, но посреди ночи, да еще и сонный, я понимаю по-английски слабее, чем обычно, то есть, вообще почти никак. Да и понять разговор об этом будучи не в теме сложновато. Так что, полагаюсь на тебя. Просвети меня.
Подумав еще немного, он решил предпринять попытку выйти из воды. абсолютно сухим Дитрих был почти уверен, что этот маневр провалится, но решил рискнуть.
-Вообще, - со смехом продолжил затянувшуюся ложь он. - Эти трое были детьми, наверно, даже тебя младше. Мы с Иржи еще удивились, что ночь на дворе - а тут дети гуляют. Ну, и нам стало интересно, что могут обсуждать малолетки в такой час, и мы спрятались за скалой - это было у какой-то скалы, вроде, с пещерой, хотя в темноте хрен разберешь. Ну и они такие обсуждают ордена там всякие, черно-ало-синие, как я понял, но слова, возможно, использовались другие, я мог и не запомнить; сражения, кулоны, - он решил приплести сюда странное влияние Кассандры. - Ну, мы с Иржи такие послушали-послушали, и решили, что дети балуются. Ролевые игры, все такое. Только фантазия у них ну слишком хорошая, как мне показалось, ну да я и запомнил потому весь этот бред.
Тиль перевел дыхание, секунду поразмышлял, как бы вспоминая, и кивнул, как бы вспомнив.
-Да ты присядь, че стоишь. Пошли мы, значит, в горы... Тьфу, то есть в город. Пришли, выбрали твой домик, как ты сказала, Единственную и потому Крупнейшую Булочную, залезли... Ну, а дальше ты знаешь. Так вот, когда ты начала меня о татуировках расспрашивать, я вспомнил, что человек, который мне ее делал, тоже трещал что-то о каких-то орденах, - на секунду Дитриху показалось, что это даже правда., и что он правда это помнит - Ну, я и решил навскидку сделать себя уже их частью. Ведь если я знаю об этом, то это придет ко мне, я прав? - спросил он у услышавшего свое имя и потому проснувшегося Иржи, прыгавшего теперь с самым беззаботным видом вокруг хозяина. - Вот так меня и угораздило, Изо... Изо... Кассанд... Кассандо... Черт возьми, Изольда нравилась мне больше! Я буду звать тебя Касс.
И, закончив речь твердым кивком "да, так все и было", он выжидающе посмотрел на девушку.
Собственная ложь показалась ему такой логичной, что он сам в нее поверил.

По лицу девушки Тиль понял, что его ложь была принята. Теперь он был до глубины души восхищен - надо же, ему удалось обмануть эту рыжую бестию! - и мир вдруг показался чуть более радужным, чем минуту назад.
Правда, собеседница его подъема не разделяла. Она выглядела усталой, и даже как будто плохо себя чувствовала. Не то чтобы немца это волновало - казалось бы, пусть хоть тут падает замертво, если бы только он мог взять и уйти... Случайная рана сделала его практически беспомощным - а потому почти добрым. Тем не менее, дослушивать ее слова он не стал, грубо перебив, едва найдя за что зацепиться.
-Давай я сейчас пойду спать, а ты свалишь отсюда.
-Вот слушай, - начал он спокойно, а потому почти ласково на первый взгляд. - Ты мне сейчас жалуешься, что устала, да? А кто вообще заставлял тебя переть сюда, да потом заваривать всю эту историю? Из-за твоего тупого героизма я и оказался в такой ситуации, если бы ты сразу вызвала папу-маму-полицию то сейчас бы спокойно спала. Ты виновата. И теперь ты просто не можешь меня прогнать - потому что это бесчеловечно с твоей стороны, и ты так не поступишь. Да и вообще, хексе, - он начал распаляться, поддавшись собственным аргументам и убедившись в их верности и абсолютной вине Кассандры. - "Уйти"! Дура, как ты вообще могла такое предложить? Или ты думаешь, я умею летать? Или ты, хексе, умеешь летать?! Ну так давай тогда, улети меня куда-нибудь, коль надоел!
Картинно обидевшись, он занялся бинтованием своей ноги, решив, что ванну ему не предоставят, как вдруг до него донеслось окончание слов девушки.
-Или я расскажу тебе все. Но только не здесь - не хочу, чтобы мои детские воспоминания были еще сильнее испорчены.
-Ну давай! Улети меня в какой-нибудь лесок, гарпия!  - со справделивым негодованием в голосе крикнул он, поднимая глаза.
Стоявшая перед ним девушка вдруг как-то странно побледнела и даже покачнулась. Она выглядела просто ужасно, так, словно полчаса назад разгружала вагоны лошадиного навоза.

...Когда Дитрих очнулся, он уже стоял перед ней, вежливо поддерживая за плечо и участливо заглядывая в глаза, и взволновано трещал:
-Хексе, ты чего? Только обморока здесь не хватало! Иди-ка ты и правда спать, а то на тебя без слез не взглянешь, Иржи же заплачет! А лучше выйди на свежий воздух - может, это у тебя от меня?
Как он оказался в таком положении, Тиль благополучно не помнил.

-Твои доводы так же нелепы, как и твои сиськи!
Бросив сквозь зубы первое пришедшее в голову оскорбление, Тиль отпустил Кассандру и резким движением повернулся к ней спиной, бесшумно негодуя на собственное поведение минуту назад и теряясь в догадках на этот счет.
Сперва он было решил, что ведьма опять его заколдовала. Однако, его мысли в голове были крайне светлы - не считая того секундного помешательства, когда он чуть было не сделал девушке искусственное дыхание рот-в-рот и вообще вел себя крайне прилично, да и никакой симпатии к рыжей немец больше не испытывал, только недовольство и желание побыстрее разобраться во всей происходящей здесь вакханалии.
Все еще не глядя на де Виль, Дитрих с поразительной сосредоточенностью прислушивался к ее словам. Причина была в том, что из ее фраз можно было решить, что она действительно умеет летать, или, как минимум, свято убеждена в этом.
"Ты продолжаешь издеваться надо мной, хексе? Ну что ж, я тоже люблю играть".
И, по-взрослому заложив руки за спину, что выглядело крайне нелепо при его неформальном образе, он повернулся к собеседнице и с умным видом изрек:
-Много ли я вешу? Ты сама глянь - кожа, да кости! Я ведь так мало ем, понимаешь, голодаю. А вообще, если ты думаешь, что это поможет, то я могу Принц'Альберта снять. Поможет?
И, посмеявшись, Бургшталлер скользнул серьезным взглядом по чердаку.
Старое барахло, коробки, коляски, ящики, книги, скелет от зонтика, Иржи...
-Кстати! - с таким видом, словно на него снизошло озарение, воскликнул немец, всплеснув руками. - Если мы куда-нибудь полетим, - он хохотнул,  - То придется взять с собой Иржи! Я без брата не пое...лечу!
И, принявшись тискать подбежавшего на свое имя бобтейла, Дитртрих с довольным видом отвернулся от Кассандры, ожидая ее ответа, и представляя себе сцену "полета" в самых карикатурных образах.

-Через окно?
Хотя и могло показаться, что Тиль даже не думал интересоваться поступками девушки, на самом деле он нет-нет, да и поглядывал искоса за ее движениями, опасаясь получить нож под лопатку.
Хотя, на самом деле, ему не было никакого дела до Кассандры с ее фантазиями и полетами. Он привык глядеть на мир здраво - ну, то есть, он так думал, - и старался и теперь выбрать наиболее рациональный путь.
Во-первых, здраво оценив свое здоровье, он пришел к выводу, что далеко не ускачет - и ему снова вспомнилась идея с собачьей упряжкой, из-за которой он криво усмехнулся, а Иржи, обрадовавшись улыбке хозяина, лизнул его в нос. Дитрих, впрочем, не был рад такому изъявлению симпатии и весьма грубо отодвинул морду брата от лица.
Осознание собственной беспомощности подводило его к второму пункту размышлений - де Виль, которая в это время тщетно пыталась открыть окно. Шестым чувством чуя, что мало кто еще в городке отнесется к его появлению столь... приветливо, он пришел к выводу, что наилучший для него сейчас путь - это воспользоваться непорочностью и добротой девушки, конечно же, с тем, чтобы в будущем решить некоторые свои проблемы за ее счет.
В конце концов, происходящая в этом местечке история начала действительно интересовать его. Он все-таки стремился быть как можно более неформальным, а эти детские игры явно были достаточно незаурядными для поддержания его крутого облика. Он был даже почти готов поверить во всякую там магию и прочую ерунду - тут он вспомнил об очаровании Касс, которое она так ловко "применила" на нем в самом начале их веселого знакомства, и нахмурился, из-за чего Иржи испуганно поскулил и снова получил по носу, но уже любя.
Это означало, что ее все же стоит опасаться. Она может повторить этот трюк еще раз - а ощущения от подобного вмешательства в мозг не были особо приятными.
Значит, лучше запугать ее и заставить подчиняться. Верно? Верно. Впрочем, чтобы заставить подчиняться, надо сперва узнать врага. А чтобы узнать врага, надо узнать причины, правду о творившемся здесь безобразии. А для этого нужно "полететь" с ней, и выведать все тайны. Даже если она сбросит его с крыши он ведь все равно Тиль Бургшталлер, а, значит, выберется. Да и не станет такая добрая дура, как эта, так поступать.
Рассудив таким образом, Дитрих погладил пса по голове и встал.
-Ну, через окно или через дверь, а я с Иржи все равно с тобой. Мы хотим чтобы ты рассказала нам об этой истории с детскими орденами, потому что нам очень интересно.
И, немного подумав, он для пущей внушительности добавил.
-Мы просим тебя, Касс. Ты ведь не откажешь, верно?
Совершенно не интересуясь ответом, он подошел к окну и встал возле девушки, на ходу застегивая пуговицы рубашки и поправляя - насколько это было возможно - прическу.
-Кувалду взять, или оставить?
Тут, словно что-то вспомнив, он быстренько подошел к футляру, и, достав оттуда коробочку с линзами, вернул наконец своим несчастным глазам знакомый красный цвет.
-Вот теперь я совсем-совсем готов, да, хексе? - с отчего-то свистящим смехом спросил Тиль, любуясь своим отражением в перевернутом медном тазу.

-Линзы, хексе. Ты что, линз никогда не видела?
Тиль усмехнулся и потрепал Иржи по голове. Пес удивленно моргнул, но никак не среагировал.
-Я - добрый, поэтому, если тебя сие так волнует, я могу оставить брата здесь, - выделив интонацией слово "брата", Дитрих снова криво усмехнулся и натянул на лицо взволнованную мину. - Но я не могу быть уверен, что он будет просто тихо сидеть, ведь он - животное, и вполне может в шутку разгромить твой дом или отгрызть пятку твоему брату.
Сделав акцент на слове "твоему" и взволнованно посмотрев на Кассандру, Тиль еще раз провел пальцами по пушистой голове любимца, и решил, что все же пес достаточно отдохнул для небольшой пробежки, особенно по лесу.
-Так что, да, пусть бежит за нами. То есть, под нами.
Немец сдавленно рассмеялся, бросив на девушку мимолетный взгляд. Она что, и правда считает, что умеет летать?
На своем веку он уже встречал сумасшедших. Самоназванные реинкарнации Наполеона, Эйнштейна и Конфуция уже перестали удивлять его, скорее вызывали приступы дикого смеха.  Он помнил девушку, считавшую себя кошкой, и мужчину, утверждающего, что видит микробы на своих руках. А вот теперь перед ним рыжая ирландка с самым серьезным и праздным видом говорила, что умеет летать. Причем утверждала в полной уверенности, глядя на него почти адекватно и в целом ведя себя пусть немного надуманно и несовременно, но совсем не как шизофреничка. Впрочем, он не знал симптомов шизофрении.
-Ну, и что нужно сделать, чтобы ты полетела? Заклинание прочитать? Фрим швим тиривим. Ха! - Тиль рассмеялся в кулак. - Или исполнить ритуальный танец? Давай же, я даже могу отвернуться!
Однако, на самом деле прерывать длившееся уже довольно долго бесцеремонное разглядывание девушки  он не собирался, с живым интересом ожидая, когда и откуда у нее "вырастут крылья", и на что это будет похоже.
Иржи чихнул и забрался под перевернутый ящик, с любопытством высовывая из него кончик носа.

Дитрих широко зевнул и сладко потянулся. Денек выдался нелегким, и хотелось искупаться где-нибудь в ручье, еще перекусить, и завалиться спать. Слишком много потрясений, слишком много странных событий и рыжих девушек. Слишком много магии.
-Эй, хексе, слушай, а давай выберем местечко, где есть ручей или озерцо, м-м? - лениво изогнув бровь, предложил немец, почесывая затылок. - И тебе свежий воздух, и мне ванну принять.
Иржи, еще раз чихнув из-за пыли, подошел к хозяину и требовательно ткнулся носом в руку, зовя поиграть.
-Подожди, товарищ, видишь, тут вот ирландская леди-хексе нас полетать зовет, а это такой атраксьон, какой во всей Ирландии не сыщешь, - задорно поведал Тиль, с грубой лаской поглаживая пса по голове, и не обращая внимания на стремительно сокращавшееся расстояние между ним и Касс.
Впрочем, стоило девушке приблизиться, как немец ладонью отодвинул ее, и с умным видом произнес:
-А Иржи? Забыла? - парень криво усмехнулся тому, как "ловко" он "осадил" рыжую, и, светясь самодовольством, потянул пса в сторону окна. Иржи, решив, что сейчас его выгонят из теплого дома на холодную улицу, попытался сопротивляться и даже лаять, но быстро смолк, получив звонкую затрещину.
Дитрих обхватил его под передними лапами, прижав к себе, и, ухнув, поднял. Привычный к таким процессам пес твердо поставил лапы на подоконник и решил немного потоптаться, дабы проверить устойчивость строения. Тиля это не устроило, и, получив братский пинок под зад, бобтейл был вынужден выпрыгнуть, подобно горной козочке элегантными прыжками спускаясь вниз.
-Вот, все, можешь транспортировать меня, хексе, - лучезарно улыбнувшись и по-хозяйски вперев руки в бока, Бургшталлер подошел к девушке и вернулся на то место, где они стояли первоначально, позволяя ей сделать то, для чего она опускалась на корточки.

Когда земля начала уходить из-под ног, Тиль на секунду испугался. Он поздно подумал, что хексе могла бы сделать с ним что-нибудь нехорошее, и не следовало так легко соглашаться на физический контакт с ней.
Но немец довольно скоро смог пересмотреть свое положение, и понял, что Кассандра держит его на руках, как какую принцессу.
Сперва такое немужественное положение возмутило его, но, стоило взгляду парня упасть на недовольное девушкино лицо, как он расхохотался, решив про себя, что из этой рожи вышла бы отличная маска ведьмы.
- Эй, ты держаться будешь? А то ведь выроню ненароком. Руками там шею обхватить, все дела
-Разумеется, мой принц! - не прерывая хохота, Дитрих крепко обхватил рыжую за шею, словно собирался задушить ее, и игриво повел плечом. - Ну, где же твои крылья? Улети меня в далекие прекрасные края, в каких я еще никогда не бывал, и про Иржи не забудь.

Иржи всегда носом чуял, когда был или становился лишним. В конце концов, даже если хозяева бывают похожи на своих собак, то только внешне. Он не был похож на своего невежественного хозяина (которого, тем не менее, очень любил), и всегда знал, когда нужно удалиться.
Именно это он и сделал, едва его лапы достигли земли. Не нужно было быть экстрасенсом, чтобы понять, что очаровать Кассандру псу не удалось. Но его это не огорчало, в конце концов, в мире еще много симпатичных девушек, которые могли бы его погладить или расчесать.
Но стоило Иржи завернуть за угол булочной, как до его чуткого носа донесся до боли знакомый запах.
Пес замер и принюхался, неслышно напрягая обоняние. Запах шел откуда-то с дерева… Невдалеке.. Да, точно! Вот!
Неожиданно с верхней ветки растущего неподалеку деревца спрыгнула небольшая кошка, с драным ухом и всклоченной рыжей шерстью. Злобно шикнув, наглое зверье махнуло хвостом почти перед носом Иржи и, убедившись, что пес разозлился, бросилось бежать со всех своих кошачьих ног.
Хотя Иржи и был очень терпим ко всяким кошачьим отродьям, стерпеть такое обращение он не мог. Красиво оскалившись и величественно, словно король всех собак, прорычав, он сорвался с места, как пущенная стрела настигая полосатого наглеца.
Грязная шерсть развевалась по ветру, как королевская мантия, фигурой он напоминал идеализированный рисунок талантливейшего из художников,  а его черный как смоль нос, устремленный по ветру, самый собачий из всех собачьих носов… вдруг ткнулся в чьи-то ноги.
Неудачно затормозив о незнакомую девушку, которую Иржи просто не заметил, залюбовавшись собой, пес взвыл, откатился в сторону и затих. Ему почему-то показалось, что это непременно была Кассандра (действительно, кто ж еще!), а значит его ждет нотация или ругань, а то и удар. Иржи мог бы назвать себя кем угодно, но только не мазохистом.
И так, закрыв нос лапами и зажмурившись, пес замер, лежа поперек дверей булочной и надеясь, что в этот раз его пронесет.

Отредактировано Дитрих Бургшталлер (2013-06-10 00:51:18)